Еврейский форум "ЕФ". Иудаизм и евреи

ИСТОРИЯ  НА ИСХОДЕ   СУББОТЫ

МИНИСТР НА ЧАС

Во многих еврейских общинах Европы было принято назначать на один день праздника особых пуримских раввинов. И пуримских судей, и пуримских стражников, и пуримских глав общин. Как-то раз хасиды местечка Жидачев выбрали пуримским министром юстиции раввина Копла, племянника ребе Цви из Жидачева. 

Как настоящий министр, Копл мог в день Пурима обнародовать указы, принимать законы, отменять постановления. Он выбрал себе помощников, совет из десяти богобоязненных, известных своей праведностью хасидов ребе Цви. Советники относились к Коплу с величайшим почтением, с коим подобает относиться только к коронованным особам. 

В Пурим, после начала трапезы, в дверь дома ребе Цви раздался страшный стук. На пороге, покачиваясь, стоял «министр юстиции», разодетый самым нелепым образом. На его левом плече болтался алый, украшенный золотом гусарский ментик. От неизбежного падения в уличную грязь его удерживал шнурок, проходивший под мышкой правой руки. Шнурок явно мешал Коплу, и он, стремясь освободиться, то и дело взмахивал правой рукой. 

На ногах Копла красовались широченные штаны с генеральскими лампасами, а голову украшала треуголка, обшитая серебряным позументом. «Советники», успевшие осушить вместе с «министром» не одну бутылку вина, тоже едва держались на ногах.

Ребе Цви встретил гостя с величайшим почетом и уступил ему свое место во главе стола. Хасиды изумленно зашептались, но «министр» воспринял это как должное, развалился в кресле с высокой резной спинкой и потребовал подать ему вина. Спустя минуту наполненный до краев кубок был вручен Коплу, тот отпил немного и с отвращением вернул его служке.

— Сам пей эту дрянь! Неужели для высокопоставленного вельможи у вас не найдется чего получше?!

Ребе Цви взял кубок и лично подал его Коплу:

— Отведайте, ваше высокопревосходительство, это вино придется вам по вкусу.

«Министр» сделал большой глоток, икнул и с удовлетворением произнес:

— Ну, это совсем другое дело. Итак, в чем просьба твоя и в чем пожелание?  (Цитата из «Свитка Эстер». С этими словами царь Ахашверош обратился к Эстер, когда та незваной пришла к нему во дворец)

— Не будет ли его высокопревосходительство столь любезен, чтобы отменить свечной сбор, введенный императорской казной с начала этого года? — спросил ребе Цви.

«Министр» икнул, пьяно мотнул головой и сказал, обращаясь к помощникам:

— Ну, други мои, говорите-советуйте.

«Советники» пошептались друг с другом и вынесли вердикт:

— Отменяется. 

— Отменяется так отменяется, — махнул рукой «министр». — В честь этого нужно выпить. Где тут у вас вино? 

Ребе Цви снова подал Коплу кубок. Тот отпил и замычал от удовольствия:

— Райский напиток! 

— И если обрел я милость в глазах его высокопревосходительства, — продолжил ребе Цви, — не распорядится ли господин министр отменить также несправедливый налог на кошерное мясо?

— Я не тиран и не деспот, чтобы самому вершить судьбы государства! — возмутился «министр». — У нас все решает совет специалистов, а я только утверждаю их решение. Ну, други мои, что на сей раз скажете?

«Советники» снова пошептались. Затем один из них выступил вперед и объявил:

— Не можем принять решение. 

— Почему? — удивился Копл.

— Сухо, ваше высокопревосходительство, очень сухо.

— А ну, подать советникам самого лучшего вина! — распорядился министр. 

Вино тотчас было подано, «советники» изрядно приложились и вынесли решение:

— Отменить. 

— Отменяется! — вскричал «министр». — Ишь какой сегодня выдался день, удача за удачей. А где мое райское наслаждение? 

— Осмелюсь ли я просить еще кое о чем досточтимого господина министра? — спросил ребе Цви, подавая кубок.

— Осмеливайся, — «министр» осушил кубок до дна, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. 

— Прикажите отменить указ о призыве еврейских юношей в армию!

— Что?! — взревел «министр». — Отменить указ о призыве? Ни за какие коврижки!

— Может, стоит спросить советников? — мягко произнес ребе Цви.

— Какие еще, к чертям собачьим, советники? Кто тут министр, я или они? Данной мне властью приказываю: никакой отмены призыва. Забрить всех, как миленьких, пусть служат императору. 

— Ваше высокопревосходительство, — ребе Цви наполнил вином кубок и протянул его «министру», — выпейте вина. Вкус просто замечательный.

— Взяток не берем! — заревел тот, отталкивая руку ребе Цви. — За попытку подкупа официального лица во время исполнения служебных обязанностей знаешь, что бывает?

— Копл, — пытался увещевать его ребе, — это же я, твой дядя Цви. Ты сегодня можешь многое сделать для своего народа. Отмени указ о призыве. 

— Императорскому величеству я служу, а не своим родственникам! — отвечал распаленный «министр».

— Смотри, как бы потом пожалеть не пришлось, — сухо произнес ребе Цви, поднимаясь из-за стола.

— Только Бога я боюсь, — бесшабашно ответил Копл, схватил со стола кубок и осушил до дна.

Раздосадованный цадик вышел из дома и продолжил трапезу у одного из учеников, а «министр» и «советники» до глубокой ночи пировали в доме ребе.

Утром следующего дня, когда протрезвевший Копл с вытянутым от жестокой головной боли лицом явился в синагогу, его окружили негодующие хасиды.

— Как ты мог так разговаривать с ребе?! Ладно, он твой дядя, ладно, Пурим, но вести себя подобным образом с праведником?!

— А что случилось? — спросил недоумевающий Копл. 

— Он еще спрашивает, что случилось?! 

И хасиды наперебой стали рассказывать Коплу о разговоре за вчерашней трапезой. Тот схватился за голову:

— Владыка мира, я ничего не помню! Помню только, как постучал в двери дома ребе Цви, и все. 

Хасиды не успокоились, пока не пересказали ему всю беседу до мельчайших подробностей. Копл стонал от душевной боли, было видно, что все рассказанное для него совершенно внове. Когда ребе Цви вошел в зал, он от стыда забился в дальний угол. Ребе сделал вид, будто ничего не произошло, а после молитвы подозвал к себе племянника.

— Все от Него, Копл, — сказал праведник. — Всевышний водил твоей рукой и вкладывал слова в твои уста.

В том году, совершенно неожиданно для всех, царское правительство высочайшим указом отменило свечной сбор и налог на кошерное мясо. Однако призыв в армию еврейских юношей по-прежнему проводился без всяких поблажек и отклонений.