Еврейский форум "ЕФ". Иудаизм и евреи

ГЛАЗАМИ КЛОУНА

Кира-Сара, уж не знаю почему, родилась со светлым взглядом на сумрачный, чиновный, узкий московский мир. Ничего здесь особенно ей не светило, но когда человек светит сам, то это не так заметно. Дядька уезжал в Израиль, и она, уже взрослая девица, удивлялась: "Почему? Ведь здесь так хорошо!.." "Тебе везде хорошо", – ответил бы ей предатель родины, слуга сионистов. Но он уже летел. "Ладно, тогда буду петь", – обещала себе Кира-Сара. Она отыскала еврейскую компанию, где разучивали "Хаву нагилу", "Майн штетеле Белц" и другую классику. В тех же кругах она нашла спокойного богатыря Сашу, с очень неприятной для отказника профессией – журналист. Из этого цеха любителей Израиля выгоняли почти сразу. Чтобы восполнить отсутствие зарплаты, Саша ремонтировал квартиры, сторожил гаражи, и уезжал на своей подержанной машине в ночь, заменяя припоздавшей публике такси. И все же, несмотря на подвешенность судьбы, в жизни этой пары было много тепла и уюта. Кира-Сара родила в московском галуте двух детей, научилась молиться, у них появились Шабат, пирог с капустой, гости. Потом нас всех отпустили. Надо ли говорить, что и в Израиле Кире-Саре было хорошо, даже очень хорошо, несмотря на скромные заработки мужа. Она привела в этот мир еще четверых детей. Доставляя многие хлопоты, они нормально себе росли. Русскоязычные журналисты, особенно левого толка, были очень даже в ходу, но Саша не был левым и вдобавок носил кипу. Кира-Сара его за это не ругала, а напротив. Чтоб поддержать бюджет, она стала ходить на "никайон", брать заказы на уборку. Встретила на улице знакомого. После "как дела?", он стал стыдить ее: "Ты что, в Эрец приехала унитазы мыть? Какая у тебя специальность?" "Чертежник-конструктор. Но я разучилась". "Тогда иди в охранники. Стрелять умеешь?" "Умею. Но мне сорок восемь, кто меня возьмет?" "А вдруг? Пробуй!" Она попробовала и ее взяли. Пули дырявили мишень недалеко от центра, стометровка тоже прошла гладко. Но дежурить у входа в супер ей не понравилось. Покупатели раскрывали сумки и пробегали мимо, а Кира-Сара без контакта с людьми не могла. День тогда пустой получался. И тут картинка памяти. Она лежала в больнице. Вдруг в их палату вбегают мальчишки с пейсами, по виду из Меа Шеарим, и начинают раздавать то ли ханукальные пончики, то ли что-то на субботу – но, в общем, бесплатно и весело. Соседи улыбались, она вместе с ними, а зависть между тем свила гнездо в душе. Ей тоже хотелось веселить людей, но годы, трон матери семейства… И вдруг. Стали писать и говорить, что появилась новая специальность – больничный клоун. Занимались этим вдобавок к основной профессии. Кира-Сара обучалась в организации "Симхат а-лев", у Александра Гробера. Их научили накладывать грим (цветочек на щеке – прикольно!), показывать нехитрые фокусы. А также объяснили, почему нужно соблюдать несколько серьезных клоунских правил: – Ни на что не обижаться. – Никакого "надо, надо!" Работай себе в кайф. – Знать, что неожиданная проблема – это хорошо! Последний тезис многих ее сокурсников озадачивал. Но Кира-Сара приняла его почти на "ура". Искать решение сразу, а не плакать у заколоченных ворот, было свойственно ее натуре. Да, клоун должен держаться раскованно, но при этом быть собранным. Учитель порой не может сделать интересным свой урок и объясняет материал без надежды на ребячий отклик. Для клоуна такой отклик – суть его ремесла. Однажды Киру-Сару пригласили на утренник для детей с нарушениями психики. Первое, что она почувствовала: эти нарушения у всех разные, и ключ придется искать к каждому в отдельности. Но это было невозможно – ребят несколько десятков, а с ними родители, вожатые, врачи. Ее выручил один мальчик – он заплакал. – Ты чего? – спросила Кира-Сара. – Мне страшно! У тебя такой нос… – Ерунда! Я его сниму! Она сняла нос, и почувствовала, что настороженность пропала. Кира– Сара стала скручивать из наполненных газом кишок фигурки людей, жирафов, все, что приходило на ум. Родители подходили, один, другой: "Сколько это стоит?" "Нисколько! Это для вас…" После выступлений она говорила себе самой такую фразу: "Уф-ф, наконец-то закончилось! Но было хорошо"… Глупо рассуждать, у кого мозги работают лучше, но никто не будет отрицать, что у женщин они устроены по-другому. Если говорить о связи с Небом, то у них она без долгих выкладок, накоротке. Кто-то ей сказал, или сама дошла, что веселя детей и взрослых, оказавшихся в больнице, она исполняет заповедь "бикур холим" – навещать больных. Кире-Саре это понравилось. То, что она делает это за деньги, за небольшие, правда, не портило настроения. Врачам тоже платят, а при этом они спасают людей. Необычные люди были ее коллегами на курсах клоунов. Несбывшихся актеров не так уж много. Преобладали мужчины с мрачной складкой на лбу – директора, полицейские, все оттенки спецназа. В рабочее время чувства у большинства были на замке, но именно поэтому они искали некое пространство, где можно выразить себя на полную. Отложив отчеты и наручники в сторону, сказать людям открыто: я вас люблю… Неожиданные вещи открываются, когда ты потешаешь публику разной забавной ерундой. Незаметно для них и для себя клоун уводит публику в некое сказочное пространство, где никому неинтересно, что о тебе другие думают, и кем ты себя считаешь. Здесь эго, как у ребенка: весит немного, но зато ты плывешь в океане всеобщей радости и твои недостатки не колются – их можно заметить, можно даже попытаться убрать. Но все же главная цель – утешение. Кира-Сара вошла в палату и чуть не охнула от страха: только одна кровать, маленькая девочка вся в проводах и трубках, мама и сестренка рядом. Автомобильная авария. Какой тут смех, какие фокусы… но красный нос обязывает. Она присела, поздоровалась, достала стаканчик с секретом и нажала на кнопку. Оттуда выскочил клоун на пружинке. Кира-Сара предложила: "Давай вместе придумаем ему имя. Какое тебе нравится?" Девочка молчала. Гостья начала придумывать на ходу какие-то истории, задавать вопросы и сама же на них отвечать. Постепенно в глазах у больной возник огонек интереса. Когда Кира-Сара стала прощаться, девочка впервые заговорила: "Знаешь, его зовут Йонатан!.." Это отклик, за которым охотятся больничные клоуны. Звучит он по-разному. Например, как сейчас.