Еврейский форум "ЕФ". Иудаизм и евреи

October 20, 2010

Rассказ в память о моём отце и его войне. 
 
Из "Записок эмигранта". 
 

Скрытый текст

Мой отец ехал домой, в город Бобруйск, с Великой Отечественной войны из Берлина в    1946-ом году. Ехал в непривычном для солдат тех лет, пассажирском вагоне, с друзьями по армейской службе.

В войну он служил на фронтовом аэродроме водителем и их с места на место перевозили в любую погоду в неприспособленных для этого военных самолётах. 
 
После Победы Советского Союза над Германией он оставался ещё в составе оккупационных войсках в Германии водителем грузовика, почти на год и немного «отоварился» трофеями.

Tакже, как и отец, большинство советских воинов, заслуженно вошедших в Германию победителями 2-ой мировой войны, взяли своим родным подарки. 
 
Ведь немцы сожгли и взорвали на их Родине дома и города, убили у многих солдат оставшихся в оккупации близких. Семья отца потеряла близких родных 14 человек - это его сёстры, племянники и дядьки с их жёнами. Мама потеряла отца, моеог деда и брата там же в Беларуссии.

Надо ещё учесть, что остались солдаты при этом в живых чудом. Трофеи были скромные, вернее было бы назвать несколько чемоданов разных вещей  подарками.

Они были предназначены отцовской матери и родным, уцелевшим в эвакуации от фашистской расправы.  Все до единого, из тех, кто не успел или не смог выехать, были расстреляны или отправлены в концлагарь.                
 
В поезде он ехал до Минска, где жил и трудился до войны и куда решил заехать к довоенным друзьям и наверное, к подругам. В 46-м ему было аж 30 лет, «старик» по тем меркам.

Попутчики-фронтовики в вагоне хорошо выпили трофейного шнапса, запили пивом и стали «шпилять» по маленькой, то есть играть в карты, если сказать на русском языке. 
 
Со слов мамы, до войны отец крепко баловался картами. В 1939-м, когда его выгнали из АБВША[высшaя военную артилллерийсткая школа], как сына «лишенца», он выучился и получил специальность шофёра.

Профессия была по тем временам очень престижная.  Его отца, моего деда, владевшего до революции и в пору НЭПа какой-то недвижимостьюв городе, посадили в 1931-ом и автоматически лишили всех прав его и его семью.  
 
Работа шофёра, в те годы в Белоруссии, хорошо оплачивалась. 
На фронте она же спасла ему жизнь, приведя его на фронтовой аэродром, где он хоть и был дважды контужен во время вражеских бомбёжек, малость оглох, но жив остался. 
 
Так вот проиграл он в поезде половину трофейных подарков, что вёз своим родным, чудом выжившим в войну и вернувшихся из сибирской эвакуации и своей невесте, моей матери. Они с ней были знакомы ещё с 39-го года, с Бобруйска. Мама закончила перед войной медицинский техникум и стала фельшером. 
 
Теперь-то я понимаю, что отец с друзьями попали в поезде, скорее всего, на поездных «катал» — профессиональных картёжных мошенников, работавших по вагонам в поисках жертв. Им было по барабану фронтовые награды и ранения подвыпивших и всё ещё не веривших в конец их мучений, фронтовиков. 
 
Сути дела этим амёбам, не признавававшим ничего святого, это не меняло, эти нелюди остались изгоями, какими и были до войны. Преступный элемент есть везде, был и к сожалению, будет всегда.
 
Но я за свою жизнь в его руках колоду видел только раз, когда он, после хорошего семейного застолья, профессионально тусанул колоду пальцами одной руки. И ещё почему-то врезалось в детскую память — однажды отец наблюдал, как играли в «очко» мужики в гараже, после работы. 
 
Гараж, где он, а впоследствии и я работали, был недалеко от дома, где мы жили и я очень любил встречать отца с работы.  Ещё больше любил, как сын шофёра, походить по гаражу среди автомашин, подышать перегаром бензина. Потом, когда я закончил техучилище и стал элетромонтёром, то как раз в этом гараже зарабатал свою первую зарплату. 
 
В душевой, после работы, распив "на всех" пару пузырей[так у нас называли бутылку со спиртным] самой дешёвой водочки и закусив, в лучшем случае, винигретом и сигаретой, шоферня азартно резалась в "очко" на копеечный интерес.

Так вот, когда отец увидел у кого-то на руках два туза, он сказал шёпотом «Это Вентэм — Королевское очко». Похоже, что его познания картёжного ремесла были глубоки. 
 
Мне он никогда не говорил —«Не играй!». 
Но видимо, через гены передалось так, что в казино я побывал всего один раз в жизни и то в Америке. Будучи по делам коммерции в Штатах, у друзей на юге, в городе Мемфисе, я был приглашёл ими в  казино. Ехали в пятницу вечером километров триста в другой штат, в США не везде разрешена деятельность подобных заведений. 
 
Казино там было несколько и они поразили моё воображение своей роскошью. Как они не уговаривали меня в нём, поставить ставку, убеждая, что новичку всегда «везёт», я отказался. Но бесплатными угощениями в виде рюмок коньяка и бокалов  «колы» я, грешник, попользовался, скрывать не буду.
 
А вот с моим земляком и уральским другом Аликом — американцем киргизского разлива, Казино сыграло злую шутку. Алик уехал во Фрунзе с Южного Урала ещё в 70-х годах. Я много лет работал в одной стоматологической поликлинике с его отцом. Они меня и разыскали на Урале после моего возвращения в первый раз из эмиграции.
  
Вскоре после приезда в Штаты из гор. Фрунзе, где он был «крутым» зав. складом в ресторане и списывал на тысячи тех, настоящих рублей, продукты каждый месяц, в Америке работать за минимум было ему кисло по началу.

И вот однажды, в выходной, новые американо-русские друзья, чтобы отвлечь Алика от грустных мыслей, повезли его на ночь  в казино. И 
почти сразу он выиграл больше четырёх тысяч долларов. И..... заболел игрой.
 
Когда я был у них, в середине 90-x, жена и родители с ним вовсю воевали, чтобы он не ездил играть. Увещевания не помогали, а спасло, удивительно, то, что по русски означает — Клин клином вышибают!-
 
Они, мои американские "земляки", нашли меня в 1994-м году на Ю.Урале и предложили на продажу мясные деликатесы. Я был в начале своего бизнес-маршрута и не стал отказываться. Короче, в этой сделке Алик хорошо заработал и посчитал, возможно, что вернул проигранные в казино деньги. Больше он не азартничал, а через несколько лет вообще открыл «русский» магазин, один на весь город Мемфис. 
 
Города, знаменитого тем, что это Родина короля Ро-н-ролла Элвиса Пресли, его поместья, где я был, «Грейсленда» и город, где наёмный убийца расстрелял пастора Мартина Лютера Кинга. Короче, моему Алику стало больше не до казино.
И я больше в Штаты не попал, не дала, значит, Судьба мне Америку. Ну и х.... с ней, переживу без неё!
 
Oтец нам с братом мало что рассказал о своей жизни в молодые годы. Может быть, воспоминания были не из тех, которые нужны были ему для воспитания сыновей. А может быть, это потом я начал понимать, в ним сидел страх ещё с тех, сталинских времён, когда на глазах 15-летнего паренька, его отца, крестьянина, забрали оперы из ГПУ и больше он его не увидел - ни живым, не мёртвым. 
 
Почему у меня остались такие сомнения? Однажды, когда мы всей семьёй вечером ехали из гостей на свою рабочую окраину, в усть-катавском деревянном и холодном трамвае[мы их называли "на квадратных колёсах", такой грохот в них был при езде], а жили мы, до начала 60-х, в интернациональном рабоче-крестьянском гетто.

Папа, будучи в прекрасном настроении, после праздничного застолья, неожиданно для нас с матерью, затянул приятным сильным баритоном полулегальную в те годы песню, гимн блатных —знаменитую «Мурку». Не помню, когда и от кого слышал я «Мурку» потом, в молодые годы, но слова этого шансона с тех пор я знаю наизусть. Но пою её тоже очень редко и в основном, сам себе или с друзьями в застолье.   
 
Moй рассказ был бы неполным, если не скажу пару слов «за советских катал» с которыми я тесно общался и в родном рабочем советском городе и в столице нашей бывшей Родины — Москве.

 Как они старались меня, не последнего в городе дантиста, "раскатать" и усадить за игру- долго рассказывать. Благо, что один из наводчиков у ведуших катал был мой ученик-стоматолог, очень херазборчивый в друзьях и любитель брать в долг Борик.

Я этого недотёпу учил правильно обработать зуб и деньги часто ему сужал, без всяких процентов. Я этим никогда не баловался, на друзьях "греться". Помогал ему наличныни с покупкой автомашины и с обменом квартиры. Он всегда занимал их у меня, стыдливо пряча глаза. Как он "отблагодарил" меня потом за всё доброе, оказавшись раньше меня в Израиле - тема целого романа.
 
Да и знаменитый катала был моим учеником, я учил его играть в пинг-понг, подарил ракетку для наст. тенниса и привёл его, восьмилетнего, за руку в спортзал.  И теннисист из него вышел бы отменный, он был очень умён и физически силён.

Но, судьба сделала его сначала спекулянтом, потом шпильманом-каталой.  Теперь, в "новой" России, по дошедшим до меня слухам, он солидный московский риэлтер. А это значит, что класс его афёр и доходов стал намного выше и стабильнее. 
 
Знал я лично и даже дружил в столице такого игрока в карты, который катал в "лобовую".  Это когда играют игроки-профессионалы высшей пробы. Шпилят один на один, без технических присоблений и не на краплённых картах. И под пристальным взглядом третейских судей из своих же "колег"-картёжников. У них не забалуешь! 
 
Маленькая деталь такой игры - играли только на наличные и с немедленным расчётом. Обычно около каждого игрока в такой игре стоял дипломат с "шоколадками". И ещё деталька - если в такой игре попадёшься на обмане, с жизнью можешь попрощаться сразу.

Одного такого любителя убивать не стали, а по приговору третейского судьи, просто положили под идущий поезд. И он остался, все лишь, без ног. То что он остался без денег, их у него отобрали,  и без имущества - это было решено само собой.
 
Dеньги, сторублёвыми советскими купюрами, хорошо входили по размеру в упаковку "Гвардейского" шоколада, московской фабрики "Рот фронт". Входило их туда десять. Кстати, 100 рублей на воровском жаргоне называли “бумага”. И это получалось ровно 1000 рублей. А тысячу,  на том же языке, именовали “штукой”.

Бумаг зелёненьких сотенных, но увы, в ту пору они у нас были с портретом Ленина. Вот на  сленге шпильманов высшей лиги расчёт шёл на "шоколадки". В дипломат тех лет входило тысяч триста. Сразу скажу, что при всех моих делах, а они были весьма серьёзные, я таких денег в глаза не видел и в руках не держал.

Но про это расскажу в другом рассказе. И его наверное, назову просто - «Каталы и аферисты». Сегодня моему здоровью и самой жизни ничего не угрожает. ПОэтому можно кое что и вспоминать безбоязнено.
 
 A мой московский друг и однофамилец, известный шпилевой-лобовой, разбился на новой модели "Ауди-8" в конце 90-х годов. Почему-то это время стали называть лихим и смутным. На одном из московских шоссе он летел ночью, с большим превышением скорости.

Надо сказать, что этот Волчара признавал лишь одну педаль в управлении автомобилем.  В тех кругах, где его авторитет был высок, его уважительно звали промеж собой "Волчара". 
 
Он и внеше был таким - под два метра, бывший баскетболист из сборной, блондин с нордической внешностью, добрым спокойным характером и женой - балериной из балета Болшого театра. И друг он был надёжный, сейчас таких не бывает. И помогал делом, а не языком, не спрашивая, что он за работает. Обстоятельства его гибели мне так узнать и не удалось. Мир его праху и вечая память.

В том, очерчерном картами, деньгами и долгами круге, лишние вопросы не приветствуются. Вопросы в бизнес сообществе должны быть только по делу. Иначе они вредят не только вашему делу, но и самому здоровью.  Знания - не всегда благо и сила.   

С. Волков ©